– Энрик, или ты обещаешь – или мы никуда не уйдем. И вечером Бовес прикажет нам отжаться столько раз…

– Ладно, дождусь, – проворчал я.

– Вот и хорошо. Принести тебе комп? Почитаешь.

– Не-е, не надо. Идите тренируйтесь.

– Есть, командир, – ухмыльнулся Роберто и свалился вниз. Наверное, Лео надоело его держать: долго болтаем.

– К тебе приходят… – потянул Джакомо, – а ко мне ни разу. Тренироваться надо. А зачем твои ребята собрались тебя встречать?

– Ну, Скандиано с приятелями, вместо того чтобы навещать тебя, устраивает засады на меня. А с такой рукой я не очень-то хорош в драке.

– А тебя как угораздило?

– Отрывал Роберто, ты его только что видел, от колючей проволоки. Его синьор Адидже осматривал и лечил принудительно, а меня не догадался. Ну и я тоже, тот еще дурак, – я вздохнул.

– Понятно. И ты завтра будешь участвовать?

– Конечно.

– А вдруг ты и завтра будешь плох в драке? – не слишком весело ухмыльнулся он.

– Завтра со мной все будет в порядке. А хотя бы и нет, то что?

– Тогда вы будете на каком-нибудь таком месте… ну, во второй десятке.

– Вряд ли. К тому же мы заявляемся вчетвером. Тони еще маленький и Гвидо тоже…

Почему-то мне не хотелось рассказывать ему правду. Вдруг он проболтается своим, и Гвидо от этого как-нибудь пострадает, а то, что ему еще не исполнилось четырнадцать, никакая не тайна.

– А если бы надо было заявляться всем? – Он посмотрел на меня испытующе.

– Резать кого-нибудь ножом я бы не стал, однозначно. Ну, проиграли бы, это обидно, но и все, – ответил я. – Ты не видел, как мы бежали полосы препятствий?

– Видел, – тоскливо вздохнул он. – Но если уж ты все это придумал…

– Не-е, такое, как твоему Валентино, мне бы в голову не пришло, это точно.

– Он такой же мой, как и твой!

Я криво ухмыльнулся:

– Вот именно, если бы ты сказал «твой Лео», я не стал бы протестовать.

– Ты мне что, мораль читать нанялся?! – вспылил он.

– А тебе этого не нужно? – ехидно спросил я.

– Нет! Не я же подкарауливал тебя в темной аллее!

– Да, не подкарауливал. А почему?

– Вместе с Валентино, наверное, были Альфредо и Франческо.

– Ну, я их не знаю, но их действительно было трое. Ясно. Извини.

Вот черт! Через пару часов, или раньше, этот парень пойдет выяснять отношения со своими однокомандниками. И что с ним будет? Я, конечно, хорош, такой свободный, говорю и делаю что хочу. Так за моей спиной друзья, которые не предадут и не оставят ни за что. А Джакомо что будет делать? Во что ему обойдутся мои откровения? Чего я добиваюсь? Еще одной истории, как с Линаро?

– Что ты собираешься делать? – спросил я.

– Да уж найду что!

– Глупо! Ты просто получишь по морде – и все.

– Скорее он получит по морде.

– Если согласится разбираться один на один, то может быть.

– Чего это ты так за меня переживаешь? – спросил он с подозрением.

– Ты не веришь, что это вообще возможно или что я могу что-то чувствовать, в частности?

– Э-э-э, чего? Я тебя не понял!

– Ну, ты не веришь, что я такой хороший или что вообще бывают такие хорошие?

Он надолго замолчал.

– Ну, пожалуй, я верю и в то и в другое, – ответил он наконец. – И что ты мне посоветуешь?

– Ничего. Я еще не придумал. Вы так и договорились, что можно кого-нибудь ножом резануть?

– Не-е, ты чего? Таких дураков нет. Просто отвернулся на минутку – и привет.

– И что? Это всем понравилось?

– Не-е, не всем. Я же угадал, что засаду на тебя устроили втроем.

– Ммм, тогда у тебя есть два естественных союзника.

– Ну, мы все кое о чем договорились, еще в городе, кто ж знал, что это так обернется?

– Понятно. Ненароком связался с человеком, к которому спиной лучше не поворачиваться.

– Во-во. И ведь как подгадал, гад! Я плоховато бегаю, зато лучше всех стреляю, ну и кемпо тоже… Но тут появляется злобный Энрик, и все планы летят в тартарары! – ухмыльнулся он.

– Ага, ужасно злобный. Тем более что моя команда не собиралась специально для того, чтобы все тут выиграть.

– Да-а ну-у? То-то ты так страдал, когда вы полосу…

– Я вообще-то собирался удовлетвориться пятым местом, но тут наш малыш при Ловере и Дронеро ляпнул, что мы надеемся выиграть. Пришлось как следует пошевелить извилинами.

– Неплохо ты шевелишь извилинами. Может, все-таки что-нибудь посоветуешь? – Он, кажется, поверил, что я могу все.

– Посоветую тебе способ обойти слово, которое ты дал? Я могу, но тебе-то это зачем? Ты сейчас платишь за собственную глупость. Раз вас трое, можете это минимизировать. Например, договориться между собой и предъявить ему ультиматум, чтобы в дальнейшем обойтись без таких эксцессов, а то где-нибудь окажется, что только покойника можно не тащить до финиша… Ну и, конечно, никогда больше не иметь с ним никаких дел.

– Ну, можно. Но тогда ты уж точно нигде один не ходи. Он догадается, дело нехитрое.

– Меня уже и так одного не пускают, – ухмыльнулся я. – И ты не видел меня на татами… Вот рука пройдет…

– Завтра увижу.

Я кивнул.

Мы услышали за дверью чьи-то шаги.

– Это синьор Адидже, сейчас он меня выпустит, – заметил Джакомо. – Ну, спасибо.

– За что? Я не сказал тебе ничего, чего бы ты сам не знал или не мог придумать за пару секунд.

– Иногда это очень нужно. Чтобы кто-нибудь сказал тебе очевидные вещи.

– Мудрец, – ухмыльнулся я, – скоро сможешь опубликовать сборник своих афоризмов.

– Получишь экземпляр с дарственной надписью автора.

Через пять минут я остался в одиночестве и остро пожалел, что не попросил Роберто принести мне комп. Скучно, руку припекает так, что хоть плачь, а отвлечься нечем.

Глава 14

Соревнование, которое я больше всего хочу выиграть. И пусть Дронеро удавится! Рука болит, но работает. В отборочных турах работаем вполкасания, в финале удары вообще не наносятся.

– А то вы друг друга поубиваете, – заявил лейтенант.

Прекрасно: значит, обойдусь без ампутации руки сегодня же к вечеру.

Двадцать шесть старших команд заявили девяносто участников: три круга в группах по четыре и финал для шестерых оставшихся, тринадцать боев (в первом круге в моей группе нас оказалось только трое), это несчастливое число приносит мне удачу. Тони мы заявили в качестве индивидуального спортсмена без команды к младшим ребятам. Но шансов у него никаких: маленький еще, там будут ребята на два года старше.

Наконец-то лентяю-мне повезло со жребием: два первых круга я прошел, даже не привлекая свою несчастную левую руку, только один из соперников заставил меня поработать. В третьем круге отсеялся ужасно недовольный Алекс, а мне пришлось немного подраться сразу четырьмя конечностями: моим противником оказался Эрнесто, я победил, но он тоже прошел в финал, так что мы с ним еще не закончили выяснять отношения. Восемь боев позади, но это были цветочки. Лео пришел на обед серый от усталости, ему меньше повезло с соперниками, но зато он вышиб из соревнований Скандиано! Мы шумно позавидовали Лео. И Лео, и Роберто тоже прошли в финал. Гвидо скрипел зубами от досады, но ругаться со мной (я запретил ему участвовать, чтобы никто, не дай бог, не треснул его по спине) не решался или не хотел портить мне настроение перед финалом. Тони отсеялся еще в первом круге, но одну победу все же одержал.

После обеда мы пошли поваляться на песочке: релаксировать перед серьезным испытанием. Участников осталось только шестеро, но теперь каждый бой будет настоящим. Лео даже поплавать не пошел, только медитировал.

Кроме нас троих в финал прошли Эрнесто, Джакомо (выходит, он не хвастался, когда вчера заявил, что скорее Скандиано получит по морде) и еще Мануэль – парень из команды Эрнесто. Да, бедный Валентино, я его пожалел: даже если Джакомо выиграет (что нереально), скандиановская команда не поднимется выше второго места.

Рука болела все сильнее и сильнее, в третьем бою моим противником оказался Роберто, и я чуть не проиграл. Зато понял, наконец, зачем надо не думать. Раньше я мог войти в боевой транс когда угодно, только не в бою. А сейчас… я успел продекламировать про себя все стихи Киплинга, какие только знал, прежде чем судьи признали меня победителем. Только не спрашивайте, как мне это удалось. Сам не понимаю.